Илай скользит пальцами с подбородка на горло, вынуждая меня резко сглотнуть, а затем медленно сжимает шею и, притянув к себе, по-хозяйски раздвигает мои губы языком.

Дыхание перехватывает, и я роняю стон, когда он начинает поглощать меня жаром своего голодного рта, провоцируя что-то горячее скатиться по горлу, вспыхнуть ярче в животе и опуститься вниз, чтобы заставить мой клитор пульсировать сильнее.

Боже, он всего лишь целует меня. Но он делает это так жадно, такой хрупкой кажется моя шея в его руке и так утяжеляется его дыхание, когда он, прикусывая мои губы поочередно, вырывает слабые стоны, что заставляет мои бедра задрожать от потребности прижаться к нему теснее.

Илай всасывает мою нижнюю губу и выпускает ее с влажным шлепком.

— Черт… тише, детка…

Он шипит сквозь зубы и сильнее сжимает мои бедра, чтобы остановить покачивающиеся движения, которые я, мать вашу, даже не замечала до этого момента.

— Нам лучше остановиться, если ты не готова, чтобы я зашел дальше, — мрачно выдыхает он и ударяется затылком о подголовник.

Я вижу, как грубо дергается кадык на татуированной шее, и немного отстраняюсь, прижимая ладони к разгоряченным щекам.

Внизу все пульсирует и требует, чтобы я возобновила восхитительное трение о твердую выпуклость Багирова, но он прав. Это будет нечестно, если я продолжу и не смогу потом доставить ему такого же удовольствия, как и он мне…

Тяжело дыша, перебираюсь обратно на свое место.

Нервно улыбаюсь и убираю волосы за уши.

Несколько минут мы сидим в полнейшей тишине, я искоса посматриваю на Илая, и его напряжение, кажется, ни на йоту не ослабевает. Даже когда он, поправив стояк в штанах, резко выпрямляется и, выдохнув, начинает растирать лицо.

Почему-то это вызывает улыбку, и я тянусь, чтобы поцеловать его в щеку.

— Спасибо тебе. За то, что уважаешь меня.

Я выбираюсь из машины, и Багиров провожает меня горящим взглядом. Я поднимаю руку и машу ему:

— До завтра.

— До сегодня.

Глава 32

— Черт, — выдыхаю я и с силой провожу пальцами по волосам, давя на кожу головы до жжения.

Алиса задерживается. Буквально пятнадцать минут назад написала, что ей нужно срочно помочь бабе Люсе и, дважды извинившись, перенесла нашу встречу на несколько часов.

А я как бы, блядь, уже у ее парадной. И весь на взводе. Потому что сегодня мне впервые предстоит общение со своим сыном.

Утром я был смелее, особенно когда выдвигал предложения… А теперь даже не знаю: потяну ли… если меня сейчас так колбасит.

Я ведь его совсем не знаю. Что ему нравится, а что расстраивает. Царапаю пальцами лоб. Черт, я был настолько самоуверен и даже не подумал, что не мешало бы подготовиться к встрече с сыном.

Теперь это придавило меня тонной нервозности. Я так близок к желаемому, что оступиться, кажется, нет никакого права.

Я молчу о том, как мне рвет крышу от матери моего сына. Особенно после сегодняшнего утра. Эта девушка сводит с ума. Мне категорически ее мало. Хочется еще и еще. Но, повторюсь, я так близок, что любой неверный шаг может откинуть меня назад на несколько тысяч метров. А это последнее, что мне нужно.

Пытаясь успокоиться, я глубоко вдыхаю и на выдохе чувствую поднимающийся в горле стон.

Салон машины пропитан ее духами. Будто она нарочно разлила здесь флакончик с цветочным ароматом.

Втягиваю носом воздух и бьюсь затылком о подголовник. Этот запах… Этот запах словно принимает ее форму, я пытаюсь коснуться призрачного шлейфа, а в голове, как на гребаной киноленте, сменяются кадры, на которых она сама целует меня. Двигается на мне. Прижимается ко мне. Тесно так… пиздец. Будто и не было между нами этой пропасти в два года.

И вроде бы мне должно стать легче оттого, что Алиса признала свою роль в наших отношениях и сама захотела близости, не без моей помощи, конечно, но все же она проявила инициативу, ерзая на моих бедрах как дрянная девчонка. Только какого-то хрена мне не легче. Напряжение между нами возросло еще на десяток делений, и я ни хера не знаю, когда случится разрядка и будем ли мы оба к этому готовы.

Я судорожно сглатываю и, достав из пачки сигарету, закуриваю. С жадностью забиваю горечью горло и выдыхаю струю дыма. Надо расслабиться. Я что-то пиздец как накрутил себя.

Шевелю головой из стороны в сторону, привожу себя в чувство и делаю еще одну затяжку. Заебись все будет.

Достаю телефон и собираюсь написать Алисе, но, в последний момент передумав, звоню. Гудки длятся бесконечно, и я вновь тяну в себя дым. Выпускаю его через нос. Черт. Какого хрена я творю? Я же буду весь прокуренный, это, наверное, плохо для ребенка.

Сглатываю терпкий привкус, открываю окно и, сбив тлеющий кончик сигареты пальцами, убираю хабарик под крышку пачки.

Алиса не отвечает, и звонок обрывается противными короткими гудками. Бросаю телефон на приборную панель.

Может, динамит меня специально?

Провожу пальцами по губам и невольно морщусь от резкого запаха табака. Нет, к черту. Алиса точно выскажет мне, если этими руками я возьму мелкого. Хотя, судя по всему, пока она спустится, я успею выкурить блок сигарет и проветриться.

Телефон вспыхивает от вибрации. Тянусь за ним, и сердце начинает биться чаще, когда вижу на экране: «Моя Ведьма».

Принимаю звонок и ставлю на громкую:

— Ты звонил? Извини, я не слышала.

Ее голос сбивчивый, будто она бежала кросс и наконец остановилась. Мне не нравится это.

— Хотел спросить: не нужна ли помощь?

— Эм-м… — Алиса шумно выдыхает. — Ну я даже не знаю… вообще-то, я бы не отказалась, потому что у меня ничего не выходит, — тараторит она. — Кирилл дернул занавеску в комнате бабы Люси и сорвал ее вместе с карнизом.

Я ни разу не удивлен. Там все на соплях держится. Но этот комментарий оставляю при себе и уже открываю дверцу, когда слышу неловкое продолжение:

— Но мне неудобно, Илай… тебе ведь не нравится, как здесь пахнет и все прочее…

— Алис, ну причем здесь, что мне нравится, а что нет? — говорю спокойно, чувствуя небольшое облегчение. Не динамит она. — Ты же знаешь, что я сделаю все, о чем ты меня попросишь.

Она замолкает. А потом произносит тихо:

— Теперь знаю.

Глава 33

— Ну вот, кажется, держится. — Илай спрыгивает с табуретки. Делает два шага назад и оценивает свою работу. — Но, думаю, будет лучше купить бабе Люсе новый карниз.

И я не могу с ним не согласиться. От удара часть треснула и откололась, и вроде бы он вдобавок немного прогнулся.

Я вздыхаю и смотрю на маленького проказника, который в это время, жамкая мои волосы, внимательно наблюдает за отцом.

Я уже собираюсь поблагодарить Илая, как слышу позади себя шарканье тапок и голос бабы Люси:

— Не нужен мне новый карниз, с этим доживу. А ты лучше заглянул бы к Алисе.

Я тут же впиваюсь в нее умоляющим взглядом и беззвучно шевелю губами: «Не надо!». Но баба Люся отмахивается от меня.

— А что там у Алисы? — голос Илая гремит уже надо мной, и я от неожиданности дергаюсь и вскидываю голову, встречаясь с мальчишеской ухмылкой Багирова.

— Ой, много чего, милок. Там и дверца у шкафа отваливается, и диван не раздвигается, а еще…

— А еще я не просила о помощи, — заканчиваю я нарочито громким голосом. — Баб Люсь, это мелочи, зачем его загружать? Я сама…

— Тьфу ты! — ругается баба Люся. — Вот что ты заладила: сама да сама! Пока мужик в доме, надо пользоваться моментом!

Я слышу смешок Багирова и закатываю глаза, машинально подкидывая Кира на руках, будто его нужно успокоить, но на самом деле это требуется мне. Потому что сейчас уровень неловкости зашкаливает до такой степени, что мои щеки начинают гореть.

Нервно облизываю губы и бросаю взгляд на Илая.

— Не слушай ее. Сейчас я быстро соберусь и мы пойдем гулять.

— А может, мне хочется послушать мудрую женщину, — Илай складывает руки на груди, пытаясь сдержать улыбку. Ох, ну конечно же, этого засранца забавляет ситуация. — Ну так что? Покажешь, что починить?